Читать книгу "Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра  - Николай Лузан"

Взрывы гранат и фугасов вздыбливали землю. Трассеры автоматных и пулеметных очередей терзали бархатистую темноту ночи. Ожесточенные перестрелки, то затихая, то возобновляясь с новой силой, продолжались до рассвета. С приходом дня вместе с туманом исчезала и бандитская нечисть. Хрупкая тишина ненадолго воцарялась на линии разграничения между противоборствующими сторонами. О ночном аде на этой райской земле напоминали исклеванные пулями и осколками стены блок-постов, искореженные остовы бронетехники, зловещие черные тюльпаны, колыхавшиеся над пожарищами, и скромные обелиски погибшим российским офицерам и солдатам.

Прошедшие выходные для российского батальона миротворцев, занимавшего здания бывшей птицефабрики, прошли на редкость спокойно. За субботу и воскресенье, как в Верхней — горах, так и в Нижней зоне — на побережье, не произошло ни одного подрыва боевой техники, ни одного нападения на блок-посты. Мелкие провокации со стороны местной националистически настроенной молодежи в счет не шли.

Наступил понедельник, 20 октября 1999 года. После завтрака в кабинете командира батальона подполковника Борзова собрались: начальник штаба майор Шацкий и старший лейтенант Бацкий. Склонившись над картой Западной Грузии, они обсуждали порядок выдвижения мотоманевренной группы в квадрат № 4 Верхней зоны. Накануне при проведении воздушной разведки в нем была выявлена группа вооруженных людей.

Ход совещания внезапно прервали выстрелы, стреляли из тяжелых орудий. Через мгновение черный тюльпан из камней и земли поднялся во внутреннем дворе, другой — у ворот автопарка. Третий снаряд угодил в здание бывшего инкубатора, вздыбил крышу, и по ее краям заплясали языки пламени.

Следующий орудийный залп потряс здание штаба батальона. Стекла в окнах жалобно задребезжали, пол и стены заходили ходуном. Борзов, Шацкий и Бацкий хлопнулись на пол и руками прикрыли головы. Прошла секунда, другая, и они, кто в дверь, кто через разбитые окна выскочили на улицу. Борзову не потребовалось отдавать команды. За время тренировок личный состав батальона узнал, что и как делать. Командиры взводов и их подчиненные рассредоточились по позициям. Борзов, Шацкий и Бац-кий заняли места на КП и приникли к смотровым щелям.

Порыв ветра рассеял утренний туман над рекой, и то, что они увидели, заставило сжаться сердца. На противоположном берегу ближайшие к лагерю высоты занимали танки и БТРы. Их было тринадцать. Сколько еще таилось в низинах, об этом командованию батальона оставалось только догадываться. Силы были явно неравны. В распоряжении Борзова находились девять БТРов и рота пехоты, две другие несли службу за десятки километров, в Верхней и в Нижней зонах.

Намерения противника не оставляли сомнения: он готовился к штурму. Это подтвердил усиленный электрическими ваттами голос:

— Слушай меня, русские! Я, полковник Акакий Элиава, заместитель командира танковой бригады Минобороны Грузии! Мы идем на Тбилиси! Мы скинем этого педераста Шеву! Мы разгоним к…

Прозвучала тирада отборного мата. В ней нашлось место всем близким и дальним родственникам президента Грузии Шеварднадзе. Дальше Элиава говорил о восстановлении в стране свободы слова и власти Верховного Совета. Борзов, Шацкий и Бацкий слушали поток брани, политических лозунгов и пытались понять, чего добивается от них мятежный полковник. Разразившись очередной гневной тирадой в адрес Шеварднадзе, Элиава выдвинул ультиматум:

— Слушай меня, русские! Мне не нужны ваши жизни! Мне нужны ваши гусеницы и колеса! Мне нужны ваши снаряды! Мне нужна ваша горючка, чтобы добраться до Тбилиси и кончить Шеву. На размышление даю десять минут! Будете упираться, урою вас, уродов! Время пошло!

В подтверждение слов Элиава стволы орудий и пулеметов танков и БТР грозно качнулись и нацелились на лагерь миротворцев.

— Что будем делать, ребята? — вопрос Борзова повис в воздухе.

Решительность противника не оставляла сомнений в том, что он приведет в исполнение свою угрозу. Чем она обернется, опытным, обстрелянным офицерам не требовалось объяснять. Под огнем тяжелых орудий, на открытой местности батальону было не продержаться. На помощь командования миротворческих сил не приходилось рассчитывать. Оно находилось за сотню километров, в Сухуме, и было связано по рукам и ногам руководством Миссии наблюдателей ООН. Его глава — в прошлом натовский чиновник — откровенно потворствовал провокациям грузинской стороны.

— Так что будем делать, ребята? Что?! — торопил с ответом Борзов.

— Тянуть время, командир, а там, глядишь, придет подмога, — предложил Бацкий.

— Каким образом, Валера?

— Вступить в переговоры с Элиава.

— С этим отморозком? А где гарантия, что нас не возьмут в заложники? — возразил Шацкий.

— Гарантий никаких, — согласился Борзов и, тяжело вздохнув, признал: — Но и долго нам не продержаться.

— Командир, но не все же среди них, отморозков, найдутся бывшие советские офицеры. Надо вступать в переговоры! — настаивал Бацкий.

— Да, другого выхода нет, — признал Борзов и спросил: — Валера, ты со мной?

— Обижаешь, командир. Мы с тобой в одном окопе.

— Ладно, забудь.

— Командир, может, лучше мне вместо Валеры поехать? — предложил Шацкий.

— Саша, все решено. Еду я! — отрезал Бацкий.

— Ну ты же особист!

— И что с того?

— Ну так если это зверье пронюхает, так они с тебя с живого кожу сдерут.

— Саша прав. Тебе, Валера, лучше остаться, — согласился Борзов.

— Ну нет. Я предложил, и я же в кусты! Решено, командир, я еду с тобой! — стоял на своем Бацкий.

— Ладно, где наша не пропадала! — согласился Борзов и поторопил: — Едем, а то времени совсем не осталось!

Шацкий первым двинулся на выход.

— Стой, Александр Николаевич! — остановил его Борзов и распорядился: — Ты остаешься за меня! Если с нами что случится, сам знаешь, что делать.

— Перестаньте, Петр Иванович! Мы с вами… — искал нужные слова Шацкий.

— Так вот, если мы не вернемся, женщин и ребят с весеннего призыва в бронники, снять с позиции и отправить на абхазскую сторону.

— Понял!

— И еще, свяжись со штабом в Сухуме и доложи обстановку!

— Есть доложить обстановку.

— И последнее. Держать оборону до подхода основных сил! Это приказ!

— Есть! — принял к исполнению Шацкий.

В то время как он пытался выйти на связь со штабом миротворческих сил в Сухуме, Борзов и Бацкий, положив гранаты в карманы бушлатов, ринулись в автопарк. К ним присоединились механик-водитель и стрелок дежурного БТРа. В последний момент они вспомнили о белом флаге. Стрелок стащил с себя нательную рубаху, привязал к сучковатой палке и принялся прилаживать к башне БТРа. Под слабым порывом ветра она трепыхнулась и обвисла.

— Сережа! — окликнул Борзов старшину Горохова.